Выставка победителей World Press Photo 2010 на бывшей фабрике «Красный Октябрь», или «Нас пугают, и многим страшно»
Pietro Masturzo, Italy
World Press Photo of the Year 2009
Гомер, пребывая в слепоте и немощи, научил нас видеть то, для чего физическое зрение едва ли приспособлено, заставил пережить нас то, в чем сам едва ли мог участвовать.
Нынешний фотограф, снабженный зрячим глазом, вооруженный совершенной оптикой, высокоточной механикой и чувствительной электроникой, умудряется заставить нас не видеть ничего. Ничего из того, что составляет красоту планеты «веселой и злой». Ничего из того, что звучит с неба «смехом богов». Ничего, что вызывает радостную грусть от существования в мире дольнем.
Фоторепортер сегодня в совершенстве овладел искусством утаивать главнейшее в жизни. Не боль и кровь – это как раз он видит во множестве! – но необходимость боли и крови для неиссякаемого потока бытия.
Это грустно. Но это далеко не вся печаль, сопровождающая взгляд на выставку победителей проекта World Press Photo 2010.
Walter Astrada, Argentina, Agence France-Presse
Spot News: 1st prize stories
Даже цветущая совсем недавно «некрофилия» репортажного фотоискусства не была столь отвратительной в своей немощи, сколь гадко то, что мы увидели в этом году. Ведь как казалось? Для того чтобы стать участником World Press Photo, необходимо показать: несправедливо тяжкую жизнь негра под пятой белого расиста; задавленную веру ужасающе гонимого в христианской Европе мусульманина; беззащитность палестинца перед лицом еврея-завоевателя; скромную и полную достоинства гордость педераста под плевком нетолерантного обывателя. Если к перечисленному добавлялась бейсбольная бита скинхеда, то можно было претендовать на лавры в одной из категорий проекта. А если автору удавалось найти окровавленного негра-мусульманина нетрадиционной сексуальной ориентации, в уличной борьбе ненасильственно (!) отстаивающего свои права, то победа была обеспечена!
Выстраивалась некая «нонконформистская» парадигма. В ее рамках – редкая возможность! – дозволялось даже побыть немного «антисемитом». Ибо «слезинка педераста» котируется у «общечеловеков» выше «мировой еврейской скорби». Для демонстрации толерантности допускалось лягнуть сионизм и – страшно сказать! – сам иудаизм, эти, слава Б-гу, далеко не вегетарианские доктрины. Нельзя было только говорить о том, что несет Европе исламизация и метисация (в том числе, «культурная метисация») населения. Ну, и еще о том, что наряду с нездоровой психикой существуют нездоровые инстинкты.
Ибо все инстинкты провозглашались законными, кроме здоровых. А во всех бедах должны были быть виноватыми только и только белые. Как предел смелости – евреи, но это – исключительно в каком-нибудь не забытом Б-гом Секторе Газа.
Наш, христианский Бог, не просто сдавал позиции под натиском лжепророка, на Него стало принятым вовсе не обращать внимание.
Разве только в тех случаях, когда по Его (а чьей же еще?) вине проливалась кровь.
Marco Vernaschi, Italy, for Pulitzer Center
General News: 1st prize stories
Данные события тщательно выискивались, фиксировались и предлагались публике. Поскольку созерцание истины не всегда способствует пищеварению, сама Истина отвергалась как вредоносная. Вина фотографов велика и перед Богом, и перед человеком, но еще недавно им было чем оправдаться: участием в событиях, кадром, говорящим о событии без пояснений.
Сегодня изложенных выше критериев мало для победы на World Press Photo: к ним нужно добавить условие обязательного не-участия в жизни и полной стерильности репортера. Не зря на фотографии победителя Пьетро Мастурцо (Италия) вообще ничего нет. Люди на крыше. Это не сюжет и даже не фабула, это – телефонный справочник с перечислением объектов. Из объяснения ясно, что вокруг крыши – война, но ее нет в кадре. Бой, «муки голода и жажда» заменяются рассказом о них. О фотограф-2010, анти-Гомер современности!
Справедливости ради, нужно отметить, что физически репортеры бывают на передовой. Самым счастливым удается быть убитыми. На Валгаллу это, конечно, не тянет, но все же лучше самоубийства с его вечным христианским адом. Последнее случается с «фронтовыми фотографами»: наш Господь умеет постоять за Себя.
Война на World Press Photo чудовищно и несправедливо оболгана. Взгляд Ремарка взял верх над позицией Эрнста Юнгера и Николая Гумилева, воевавших в одно время по разные линии фронта.
Поверить в «правду о войне глазами World Press Photo» нельзя. Никто из снимающих ныне хронику в принципе не может достигнуть священного уровня военных действий. Это не под силу ни одному фотографу!
Почему? Предлагаю вспомнить Василия Верещагина, написавшего самую известную картину о взаимодействии народов: «Апофеоз войны». Кадровый офицер и дворянин, Верещагин не ходил с этюдником по полю боя, он воевал. У него были боевые награды, погиб он, морской офицер, на боевом корабле. Почувствуйте разницу: Верещагин жил вместе с планетой, а только потом переносил свой опыт переживания войны на холст. Он был господином истории, соратником богов.
Кто из участников World Press Photo может похвастать тем же? Никто: нынешний светописец – лакей истории, боги его знать не хотят.
Он оправдывается: как делать кадр post factum? Никак: военная фотография должна исчезнуть как жанр. Там, где нужно нажимать на курок, нельзя заменять винтовку фотокамерой. И кто знает, может прав Пьетро Мастурцо, снимающий бескровную фазу конфликтов? Смущает одно: а о конфликте ли вообще речь? Сертификатом подлинности материалов Мастурцо могут служить только его личные боевые награды. Без них – увы…
Ждать от фотографа-современника простой солдатской работы на поле боя бессмысленно. Причина – страх. Не перед смертью – перед жизнью во всем ее многообразии.
Ладно, Мастурцо. Там стреляют. Ладно, прочие авторы, снимающие окровавленных негров. Там бьют. Но вот как быть с инстинктами?
Здоровые, да, говорят порой в терминах самосохранения. Однако они признают пусть неприятную, но необходимость войны. Ареса, как известно, не очень любят олимпийцы, но вынуждены терпеть.
Walter Astrada, Argentina, Agence France-Presse
Spot News: 1st prize stories
«Долой войну!» – кричит современный фоторепортер и, видимо, думает, что от этого крика что-то изменится. Закончиться война может только своим апофеозом, как на полотне Верещагина. Там – покой. Там – согласие.
Оно вам надо?
Однако и бесконфликтная пирамида черепов не обещает всеобщего равенства: кто-то и в смерти оказывается выше. Аид гостеприимный хозяин для всех, но каждому у него соответствует свое достоинство.
Отсюда – еще один страх европейца перед жизнью: страх перед естественным неравенством.
Annie van Gemert, the Netherlands
Portraits: 2nd prise stories
Современному человеку императивно вбивается в голову идея об эквивалентности ценностей, на этом построена философия мертвящей эпохи. Человекообразному организму постмодерна невыносима мысль о качественном разнообразии. В страхе останавливается он даже перед гендерными различиями. Анни ван Гемерт из Нидерландов, занявшая второе место в категории «Портреты/Серии», в нескольких листах «Мальчики и девочки» попыталась показать половую неразличимость человеческого внешнего до некоторого возраста. Казалось бы: раз так, воспари к метафизическим вершинам учения об андрогине!
Annie van Gemert, the Netherlands
Portraits: 2nd prise stories
Но нет, голландская девушка говорит о другом, ее рассуждения укладываются в понятийное пространство квир-теории, разрабатываемой, например, Аннамари Джагоз. А рядом с квир-теорией даже гомосексуализм честнее: там любят все-таки мужчин и женщин, а не «третий пол».
Анни Ван Гемерт боится мужчин. Боится женщин. Боится самой разницы между полами. Но она боится и андрогинности, ибо о метафизике у данной дамы ни слова! Хотя портреты, признаем, хорошие.
Marco Vernaschi, Italy, for Pulitzer Center
General News: 1st prize stories
Хороши и черно-белые снимки повседневной жизни Гвинеи-Бисау итальянца Марко Вернаски (первое место в категории «Общие новости. Истории»). Жесткие, несентиментальные, с подразумеваемой кровью и подразумеваемой же спермой. Палачи, юные проститутки, клиенты тех и других – все есть, обо всех без сочувствия. Убрать пояснения о вине белых перед «несчастными» да посмотреть в видоискатель с высоты подлинного господства – получилось бы сильно. Пока же – не наблюдение, но подглядывание.
Tommaso Ausili, Italy, SIME
Contemporary Issues: 3rd prize stories
Открытый и веселый взгляд на прекрасную жизнь продемонстрировал лишь Томмазо Аузили из Италии (третье место в категории «Вызовы современности. Истории»). Его скотобойня наполнена смехом богов, в ней овцы с любопытством глядят на ободранные туши предшественниц, они готовы с радостью пойти туда, где их ждет Минотавр.
Вот только Минотавр у Аузили настолько крут, что собственную голову носит не на плечах, а в руках.
Что не только веселит, но и обнадеживает: разделенный быко-человек – это уже новый мир и новый порядок. Я вижу у Томмазо Аузили именно это, но меня убеждают, что автор говорит про «хорошее отношение к лошадям».
Ненавидят Минотавра, но боятся Тесея. Поэтому двусмысленна работа с бычьей головой: то ли это умирает сын Пасифаи и внук Гелиоса, то ли прячет до поры лицо победитель Астерия.
То и другое выдает робость европейца. Минотавр плотояден, но и с Тесеем не забалуешь. Словом…
Хотите посочувствовать страху фотографов перед жизнью? Нет?
Ну, тогда сходите в Шоколадный цех бывшей фабрики «Красный Октябрь» хотя бы для того, чтобы почувствовать отвращение к слабости, не пытающейся преодолеть себя. Показ работ, считающихся лучшими в World Press Photo 2010, продлится до 11 июля.
Tommaso Ausili, Italy, SIME
Contemporary Issues: 3rd prize stories
Ω
ПРИМЕЧАНИЕ. Статья вышла в газете «Завтра» под псевдонимом и с другим заголовком (длинные названия в «Завтре» не приветствуются). Если в публикации и были какие-то сокращения, то незначительные настолько, что я их не заметил. Впрочем, текст все равно традиционно воспроизводится по авторскому черновику. В статье есть тонкий момент: на фотографии победителя запечатлены события в Тегеране после выборов нынешнего президента. Трудно поверить, но бабы на крыше — протестующая оппозиция. Тогда как мы помним, что в Иране в то время шла настоящая уличная война. И настоящая оппозиция неиллюзорно пыталась захватить власть вооруженным путем. Не удалось ей это только лишь потому, что Ахмадиниджад не воспитывался в духе гуманизма и вряд ли молодость провел в выставочных залах, созерцая работы победителей World Press Photo разных лет.