Размышления о гуманизме и оптике на выставке фотографий Сергея Пономарева «Москва. Великая пустота», Музей Москвы, июль-август 2020
Сергей Пономарев Москва… Великая пустота… Это не лирика, это название выставки известного фотографа. Необычной выставки, тревожной, хотя лучше бы тревожащей. Москва в карантине, Москва безлюдная. Что это? Апофеоз города или плач о человеке? Разобраться следует и с
пустотой. Оставленность и полнота присутствуют в великом ничто нераздельно и
неслиянно. Одна сторона – гуманизм, плач о безразличном божестве; другая –
потусторонний мистицизм, апофатическое утверждение Вечного присутствия. Страшно
в обоих случаях, хотя и по-разному. Разочарование выставки:
страха нет, созерцательность вполне человечна. При этом не стоит думать, что
фотографии Пономарева плохи. Сами по себе они профессиональны и интересны по
многим параметрам, пригодны для иллюстрации бесчисленного множества утилитарно-социальных приложений. Только не того состояния, в
котором мы оказались внезапно весной и летом неприятного для нашей психики 2020
года. ©
Сергей Пономарев, фото Когда фотограф захотел
увековечить странную, будто вымершую Москву, он руководствовался интересной идеей:
убрать все человеческое, слишком
человеческое из кадра и показать не очень понятное самому, но постигаемое здесь и сейчас нечто не через историю
автономной личности, всегда способной оживить кадр настоящего мастера, но через
безликий метарассказ города о себе самом. Дух захватывает! Фотохудожник взялся за роман,
в котором каждый зритель выведет себя в качестве протагониста. При этом от
повествований самоизоляции вряд ли следовало ожидать разнообразия. У нас была
одна тревога, каждый из потенциальных нарраторов «Великой пустоты» Пономарева
пережил примерно одно: существование на грани, а зачастую и за гранью нервного
срыва. Так почему это не попало в
видоискатель камеры мастера? Причин может быть много, и не
мне, пусть физику-оптику, но все же не фотографу, о них судить. Поговорить
можно, но советовать или поправлять я не могу, не имею права. Однако кое-какие
очевидные истины я обязан озвучить. Автор
статьи в созерцательном настроении Рассказчиком в фотоискусстве
выступает вовсе не оператор, как может показаться на первый взгляд. Историю до
нас доносит свет, цвет, композиция. Начнем с последнего пункта, он особенно
важен для репортажного фотографа, который почти
никогда не может остановить солнце,
но обязан сделать красноречивый кадр, выбрав нужную точку съемки. В этой части
Пономарев хорош, он истинный репортажник, представитель лучшей категории
фотографов, по которому, не исключено, Magnum Photos
плачет. Воздаю должное: локации для пристального взгляда на Москву выбраны не
только редкие, но и порой потрясающие. Ладно, оставим последнее утверждение
области вкусовщины, но вот первое – истина, яркая до банальности: есть много
мест в столице, друг Горацио, куда
тебя попросту не пустят. Документальная значимость подхода к теме, принятого
Пономаревым, не может быть переоценена. Композиционно все без исключения
построения фотокорреспондента-фотохудожника близки к надежной степени
безупречности. Мастер пользуется предельно малой диафрагмой, дающей бесконечную
глубину безжалостной резкости, он использует объектив, убирающий искажения по
краям кадра. Панорамы, избранные Пономаревым для иллюстрации большого города и
низведенного до нуля маленького человека, являются оправданным техническим
решением. Однако подвела настройка
масштабирования. Трудно сказать, в чем недочет, и уж точно нельзя ничего советовать
мастеру, но фотопластина или камера-обскура, не исключено, дали бы больше, чем
предложенное. Есть примеры городских съемок с треноги в XXI веке (Игорь Щеглик, Томск): стеклянные пластины,
камера Carl Zeiss образца 1913 года,
длинные выдержки, но эти опыты вряд ли могут помочь в постижении того, что
трогало Пономарева. ©
Сергей Пономарев, фото Ибо город про людей совсем не
город против человека. Для иллюстрации pro не хватает детали, для манифеста contra –
пространства. И там и тут мало настроения. Деталь появляется, когда мы ожидаем
равнодушия, отступает, когда нам не терпится впасть в сентиментальность. Ведь
чтó по сути эта пустота 2020 года? Порой отчаяние, чаще надежда. Как передать
невыносимость несбыточных ожиданий? С оптимизмом было бы просто: чуть больше
света, чуть соразмернее нам пейзаж – и вот мы понимаем, что все готово к приему
человечества обновляющейся вселенной. К сожалению, в моем романе о карантине
такого рисунка на выставке не оказалось. Труднее было проиллюстрировать
беспросветный пессимизм, но здесь, если не чувствуешь и не можешь передать беспредельность
бытия по всем координатам, парадоксально помог бы цвет. Обилие ярких деталей
мира, не нуждающегося в таком ничтожном наблюдателе, как человек, хорошо бы
указало нам на наше истинное место на планете. Картин холодного метафизического
отчаяния на выставке мне явно не хватило. Тогда, может быть, следовало
поговорить о беспощадности титанической архитектуры, о ее равнодушии к нам? Да,
это могло стать предметом интересной беседы, вывод из которой один: человек
жалок, пейзаж ужасен, от первого следует избавиться, второй облагородить
разрушением, начав со знаковых высоток во главе с МГУ. ©
Сергей Пономарев, фото Такой пустоты я не увидел. Ее
можно было изложить так, как делает это, например, Михаил Розанов, очарованный
тектоникой архитектурных форм и жестоким, выжигающим все светом. Свет,
таким образом, мог бы сыграть главную роль в трансляции пустоты, но не сыграл.
Он, этот свет, может быть разным, как есть, к примеру, четыре разных проявления
одного божества: Зевс – Аид – Аполлон – Дионис. И если Диониса описывает лучше
всего цвет, о котором я уже сказал, Аполлона – испепеляющее солнце, то Аида
характеризует полумрак. Беседуя о данной выставке с фотографом Евгением
Ивановым (Новосибирск), я услышал хорошие слова о свете прозекторской.
Выбранное Пономаревым рассеянное освещение, еще немного – и полутень, без
привязки ко времени года или времени суток могло стать решением в принятом
автором методе обезличивания не только индивида, но и его жилища. Такая
отстраненная объективность морга могла стать мощной посылкой в страну отчаяния,
но не стала. Она появилась, надо думать, помимо воли автора, а это достижением не
считается: о себе потустороннее может заявить в чем угодно и где угодно. ©
Сергей Пономарев, фото Итак, при несомненном
качестве каждой фотографии, представленной на выставке, заявленная задача
экспозиции выполнена не была: о пустоте нам поведали не до конца, в нашей
вынужденной самоизоляции нам посочувствовали не вполне. Где-то не хватило
цвета, где-то не выручил свет, где-то подвело чувство меры. Блогер-урбанист
Илья Варламов как квалифицированный зритель Следует ли из моего обзора, что выставку можно пропустить? Нет и еще раз нет! Обязательна ли она для посещения? Многократное да! Значимость фотоматериалов превышает, к счастью, незначительность нынешнего недокарантина: пройдет наша сиюминутная печаль, рассыплется в прах дом на набережной, останется потомкам многоликая Москва ХХ (именно!) века. Только Москва, а не автор, которому удалось избежать главного греха тщеславного художника: запечатлевать себя в любом произведении. Да, фотограф всегда рассказывает нам о себе самом, но мало кто способен предъявить свое отсутствие. И при всех несовершенствах стать частью великой пустоты. Пономарев осмелился. ▌█▐ ПРИМЕЧАНИЯ. Данный текст печатается по публикации https://zavtra.ru/blogs/moskva_beschelovechnaya с незначительными уточнениями.
© Александр Куликов, фото
