Балет, исполненный бромидом серебра

Несколько слов о фотографе,  любящем балет так же, как люблю его я

© Евгений Иванов. «Анатомия балета»

Говоря о фотопроизведениях Евгения Иванова, зритель, обладающий некоторой эрудицией в области актуального искусства, неизменно вспомнит о современной графике. Уже давно стал анахронизмом взгляд на печатные работы, как на искусство, в арсенале своем имеющее только то, что досталось ему от предков: камень в литографии, линолеум в линогравюре, металл в офорте. Фотокамера тоже стала инструментом художника.

Евгений Иванов. «Анатомия балета»

Художник, вооруженный «Лейкой» или «Никоном», впрочем, может быть разным. Один идет по пути постановочной технологии и в этом смысле мало отличается от пейзажиста, каковым тот был до барбизонцев. Другой ценит пленэр, и все его картины связаны только с видимым без всякой трансформации. Он выхватывает из окружения нечто необычное, но — в то же время — характерное. И фиксирует факт, лишь немного ретушируя действительность в соответствии с поставленной задачей, особенностями восприятия. Вполне респектабельное дело для фотографа! И Евгений Львович прибегает к ретуши и перекрашиванию без колебаний, когда считает это отвечающим своим целям. Но чистый, незамутненный взгляд реалиста при нем всегда. Он подобен настоящему ученому, сочетающему анализ с холистическим взглядом на мир. Каждая мелочь находит себе место в тотальной вселенной Иванова. Стихия художника — становление, его интересуют процессы, а не состояния, его модели — организмы, а не агрегаты. Он портретист даже тогда, когда снимает город!

Работы Иванова производят неоднозначное впечатление на зрителя. Они могут казаться слишком простыми, как серии «Жизнь — игра» или «Границы бытия», могут — излишне технически изощренными, подобно «Весеннему настроению», но почти всегда их отличает несомненная и самостоятельная декоративность. Самодостаточности произведений не вредит даже их смысл, подчас спрятанный в подразумеваемом комментарии, доступный лишь после некоторого толчка, намека автора.

В этом смысле серия фотографа «Анатомия балета» достаточно проста. Евгений Иванов, в течение последних двух десятков лет является единственным человеком, которому разрешено снимать спектакли в НГАТОиБ, а значит, ему, как никому из зрителей, балет знаком настолько, чтобы мастер смог запечатлеть его даже не особенности, а подробности. Поэтому балерины, увиденные Ивановым из-за кулис, не вполне похожи на тех, что мы привыкли видеть на ТВ-экране в рамках канала «Культура». Глазам Евгения Львовича предстают не столько даже танцовщицы, сколько что-то главное в них: затянутые в пуанты напряженные пальцы этуали, крупным планом — колокольчики полупрозрачных тюников кордебалета, «лебединая» пачка солистки в почти вертикальном ракурсе, стремительный прыжок танцовщика или его же рука на фоне строя вилис из второго акта «Жизели». Его танцовщицы безлики, ибо Иванов прекрасно понял, что ценим мы в них не лицо, обычно спрятанное за ярким гримом, а жест и правду непрерывности в изменчивой веренице па.

Евгений Иванов. «Анатомия балета»

Нам, наблюдающим спектакль из зала, загадка балета — увы! — неизвестна. Нас влечет его таинство, но настоящую тайну даже из-за кулис не подсмотришь. Работы Евгения Иванова — лишнее тому подтверждение: художник препарирует движение, объектив фотокамеры анализирует его, расчленяет, но не убивает и покрова с этой мистерии — балета — не срывает. Самого автора интересует не техника исполнения аттитюдов и арабесков (тем более что на фото в них застывают навечно!), а нечто, лежащее за пределами видимого. Вот это эфирное тело балета и пытается уловить Иванов, и в этом смысле он — настоящий мистагог, проводящий зрителя по всем закоулкам самого изысканного из искусств, ничуть не опошляя классический танец, не лишая его ни глубины, ни очарования, ни театральности. А в «Анатомии» — даже «теа-супрематизма»: мало того, что тип зрелища взят самый возвышенный и условный, так еще в его рамках фотохудожник находит и преподносит нам экстремальные проявления.

Не жест, даже не фазы движения передает Иванов с помощью своего объектива. Само развитие танца предстает нам с его фотографий, парадоксальным образом заключенное в каждом из статичных снимков. И истинность момента в высшем смысле — вот чудо «Анатомии балета». Истинность позы, включающей в себя все ее дальнейшее развитие, — вот объект поиска и пристального внимания фотографа. Иванов наблюдает и фиксирует (вот он — чисто балетный a plomb!), и в этом он — документалист. Но он же — и художник, стараниями которого факт обыденной жизни (даже обыденной сценической жизни небожительниц-балерин!) превращается в факт искусства.

Евгений Иванов. «Анатомия балета»

Танцовщицы кордебалета, корифейки, балерины — не столько модели, сколько соучастницы творчества Евгения Львовича, как не только моделью, но и соавтором был Жан-Поль Сартр для Анри Картье-Брессона, запечатлевшего автора «Тошноты» в своем зрачке и перенесшего этот образ на фотопленку.

Прекрасные дамы на фото Иванова живут в каждом кадре, фотограф не запирает их мухами в кусок янтаря. Они покидают плоскость фотопластины, чтобы танцевать для зрителя, как делают это всю свою жизнь. Да, они лишены индивидуальности, но балетная серия Евгения Львовича — не галерея портретов, а единый портрет. Единый во множественности, но в единичном сохраняющий свойства целого. В каждом листе «Анатомии балета» — полная биография этого вида искусства.

© Все фотографии предоставлены Евгением Ивановым и воспроизведены с его разрешения
☼♦

Статья написана для каталога рижской выставки Е.Л., с сокращениями опубликована журналом «Балет»