Леонова М.К. Из истории московской балетной школы (1945-1970). — М.: МГАХ, 2008. — 216 с., илл. 117
Ректор Московской государственной академии хореографии,
Народная артистка России Марина Константиновна Леонова
Я большой поклонник периодической таблицы Менделеева. Можно сказать, фанат. Знаете почему? Потому что открытие русского химика сделало ненужным целую гору разрозненных материалов про разные элементы.
Книга ректора Московской академии хореографии с известными допущениями в чём-то схожа с подобными «закрывающими технологиями». Введённый Мариной Константиновной в научный оборот архивный материал избавляет нас от бумажных поисков. Нет, её исторический очерк не сводится к публикации максимально объёмного корпуса документов. Цитируются только те, которые имеют отношение к раскрытию довольно непростого периода в развитии хореографического образования. Но тот факт, что каждый фрагмент стенограммы или приказа снабжён ссылкой на единицу хранения, позволяет сориентироваться тому, кто имеет, возможно, иные интересы в «хорео-археологии». Труд Марины Леоновой — прекрасный помощник для тех, кто умеет искать, кто знаком с «теорией поиска».
События, которым посвящено исследования автора, без скидок можно назвать драматическими. Тот, кто знаком с образовательным процессом с точки зрения педагога, знает, что войны вокруг учебных программ, нагрузок и междисциплинарных взаимодействий ведутся порой нешуточные. Особенно, в некие переломные периоды истории. К коим, несомненно, относится описанный М.К. Леоновой.
Указанное в заголовке время было критическим для русского балета. Под кризисом прошу понимать не болезненность объекта, а состояние перелома в его судьбе. Физики подобные точки называют точками бифуркации, а в русских сказках им соответствует камень на перепутье витязя.
Русский классический танец превращался в советский с сохранением традиционной «имперскости». Перед педагогами ставилась парадоксальная задача: сохранив консервативность балетного искусства, сделать его отвечающим времени. Революционными экспериментами танцевальный театр переболел, возврат в более далёкое прошлое был невозможен. Страна смотрела в будущее, но крепко опиралась на некий «алмазный фонд» европейской культуры. Аристократизм не отменялся, но его носителем стал новый класс, новая, по Эрнсту Юнгеру, раса — Рабочий. Буржуазный балет оказался в эмиграции — народу-победителю он не был нужен даже как трофей. Своих сил было предостаточно. Из них и исходили.
Со страниц книги Марины Леоновой с нами говорят ведущие хореографы и педагоги послевоенной эпохи: Ростислав Захаров, Игорь Моисеев, Касьян Голейзовский, Леонид Лавровский, Фёдор Лопухов. Они бьются друг с другом за будущее доверенной им русской Терпсихоры. Сколько лет учить воспитанника — ещё не самый главный вопрос. Куда важнее: каким быть народно-характерному танцу, кто должен обучать танцовщика актёрскому мастерству.
Поди пойми, как должны выглядеть фольклорные движения, когда самый этот «фолк» нов, но переизбыточно энергичен и весь устремлён в грядущее, охвачен мобилизационным проектом не столько построения нового государства, сколько — нового человека. Но — уже опалён войной, следовательно, мудр. У народа есть не только революционно-разрушительное прошлое, но и созидательный опыт Второй мировой: по нашим лекалам создавалась послевоенная Европа, барственность стала присуща всем советским русским — народу-аристократу. Классика была актуальна, как никогда.
Однако господствующий дискурс всё ещё буржуазного сознания не воевавшей в своей массе творческой интеллигенции не мог отказаться от такой, например, составляющей, как «метод Станиславского». Критический реализм не бедствовавшего и дня «барина» стал отчего-то доминирующим на социалистической, рабоче-крестьянской, сцене. Не избежал «реформаторского» давления и балет. Не сразу и не навсегда, но однажды и на какое-то время танцевальные подмостки поддались Станиславскому. Это мы знаем.
Не знали другое: какие баталии предшествовали этой сомнительной победе, принесшей, однако, несомненные успехи искусству СССР. Драмбалет был интересным экспериментом, сейчас его повторяет кое-кто за границей. Опыт, можно сказать, мирового значения.
Горячечность, дерзновенная отвага, скепсис, ирония — всё присутствует в цитируемых в книге стенограммах, спорят в ней герои с фантастическим накалом.
Скрепляет и систематизирует эту словесную битву спокойный и рассудительный, предельно корректный, я бы сказал — умиротворяющий, голос Марины Константиновны. Такой, каким мы привыкли его слышать в недлинных выступлениях со сцены ректора академии хореографии. И эта мягкость тона позволяет сохранить немалый исторический оптимизм при чтении достаточно суровой в своей беспристрастности книги. Книги, призванной кроме прочего ещё раз напомнить, что новые боги требуют убийства и расчленения тел старых богов, что произведение искусства — всегда история такого жертвоприношения, а само оно — законное дитя разделения, Кризиса. И других родителей у настоящего искусства нет!
☼♫
Текст воспроизводится по авторскому черновику.
Рецензия вышла в журнале «Балет» совсем недавно, т.е. зимой 2010 г. В таком виде или же нет – сказать не могу: журнал еще не видел.